Прага. День второй.

 

День второй, часть первая. Это 31 декабря, скоро Новый год.

Пороховая башня, тут мы каждый день встречались с экскурсаводами, прижёшь, там народу миллион и бегаешь ищешь кто у тебя сегодня. Это Амиго-турс, ужасная компания. Нам ещё повезло мы жили рядом, а кто в другом конце города?  Дом в стиле Модерн, произведение архитектурного искусства, его автор великий Альфонс Муха, внутри красотища не меньшая.

Вывеска музея коммунизма, зубастая матрешка. Вообще полный город Матрешек, это один из сувениров. Удивило.

На Кармелитской улице когда-то был костел Марии-Магдалины с монастырем Белых дам; так называли монашек-магдалениток. Костел с монастырем сгорел во время гуситского восстания, и с тех пор тут происходят странные дел, самым странным из случаев, произошедших в стенах бывшего монастыря, считается случай с Лаурой. Это печальная молодая женщина, которая время от времени появляется в монастырских коридорах; ни к кому не обращается, никого не замечает, проходит по коридорам и снова исчезает, будто тает. На ней красивое платье из розового шелка с красной розой у шеи, на белых руках тихонько позванивают золотые браслеты, а на шее у нее нитка жемчуга, который сверкает, как слезы. Все утверждали, что более красивой женщины не видели. Может, это и так, но дело в том, что у прекрасной Лауры нет головы. Идет она заброшенными коридорами, и белая рука иногда поднимается, чтобы охладить старинным веером разгоряченное лицо; но лица там нет, рука замирает и утомленно опускается вниз, а Лаура идет дальше.

Во времена, когда у прекрасной Лауры была голова, в разрушенном монастыре проживали разные люди: утомленные путники, артисты и деревенские дядьки, которые приехали на пару дней в Прагу и не хотели тратить деньги на ночлег на постоялом дворе. Лаура тогда была поистине прекрасна: у нее было нежное лицо, большие карие глаза, а когда она улыбалась, у людей замирала душа. Улыбка ее была мимолетная, и передавала такую затаенную печаль, которая казалась невозможной у такой молодой женщины.

Лаура и ее муж были артистами. Когда она выходила на сцену, в зале сидели, не дыша, а каждый вечер после представления за ней ходили почитатели: молодые и старые, богатые и бедные, и каждый с подарком. Муж Лауры был ревнивым, следил за каждым шагом своей жены, ходил за ней как тень. Лаура не могла ни с кем обмолвиться словом или принять даже маленький букет.

А потом случилось, чего и следовало ожидать: чем больше ревновал муж Лауру, тем меньше она его любила и стала его избегать. Как раз в это время в театре появился новый почитатель, самый настойчивый. Это был стройный молодой граф. Он не пропускал ни одного спектакля, заранее занимал место в первом ряду и не спускал с нее глаз, посылал ей дорогие подарки, ждал ее у театра. Муж Лауры был не менее настойчивым и следил за своей женой, с нетерпением ожидая, когда они уже уедут из Праги. Но все его старания вдруг обернулись против него.

В последний вечер муж проводил Лауру из театра домой и ненадолго отошел к друзьям обсудить отъезд. Уже думал, что победил, но когда вернулся, встретил на лестнице Лауру. Она медленно спускалась, улыбалась и была красива как никогда. Шелковое розовое платье шелестело, на запястьях позванивали золотые браслеты, которые она никогда раньше не носила, на шее была нитка белого жемчуга и на груди большая красная роза. Когда она заметила своего мужа, то улыбнулась и подняла руку с веером, как-будто хотела охладить разгоряченное лицо, но рука ее опустилась, а улыбка исчезла.

Никто не знает, что было дальше. Артист вернулся со своей женой в комнату и закрыл за собой дверь на три замка. Когда утром взломали дверь, на полу увидели тело прекрасной Лауры, но без головы: ее получил молодой граф завернутую в занавеску. Говорили, что у Лауры и тогда на устах была мягкая печальная улыбка, которая очаровывала ее поклонников. Артист бесследно исчез и в Праге больше не появлялся.

С тех пор ходит печально прекрасная Лаура по коридорам бывшего монастыря и иногда останавливается у полуоткрытой двери или окна, будто ожидает услышать около себя поспешные шаги. Постоит, поднимет веер, а потом ее рука опускается, артистка идет дальше, пока не исчезнет в ближайшей тени. Говорят, что будет она ждать так долго, пока ей не принесут ее голову. Вот такие страсти - мордасти...

Это был день второй, до обеда. Послеобеденное время представлю позже